Да какая разница, сколько я раз это повторяла. Вчера вечером, сидя в Бобуре - услышала, как зашумело и обрушилось за стеклянными стенами, перекрывая гул библиотеки с тысячами людей, жужжание эскалаторов - долгожданный ливень. И, через полчаса, когда стали закрывать и прощаться по громкоговорителю - а народ не выходит, толпится в фойе, ибо снаружи - потоп. Не стала ждать пока стихнет и доставлять неловкости охранникам, которым придется выгонять людей под дождь, вышла сама, протолкалась через нерешительных, с хаканьем ступила в поток по щиколотку, в сандалетках, мгновенно ставших скользкими и, стараясь не сгибать плеч, почапала к метро. В такие минуты я всегда вспоминаю того здоровяка походника, подвозил меня еще, как его звали? очень тишины боялся и включал радио в машине - а вот дождя не боялся ничуть, когда все бежали съежившись, он шел с королевской осанкой под струями.
Успела сесть на 11 линию, пока её не затопило - наутро передали, 20 станций залило; доехала до дому - и на сей раз прятаться поздно, не прятаться поздно - никуда не денешься, под ударами стихий на велосипеде до дома. А в этом месте я всегда вспоминаю героев детской повести про Братскую ГЭС, толкавших под дождем заглохший мотоцикл: "Это счастье - мучиться, зная, что мучаешься последние минуты". Азы бдсм воспринятые в нежном возрасте. И спустилась в сад, все-таки ежась и ойкая от окатывающих кленовых ветвей над тропинкой; завела велосипед в гараж и там же ухватила старую футболку-половую тряпку, бросила у порога, отперла дверь, вытерла ноги и вошла в дом - темный, сухой, защищенный, любимый. Вознося молчаливую хвалу соседу, починившему в прошлом году крышу - а то бы так и морочилась, подставляя тазики: вышло ужасно уродливо - но надежно. Вознося исступленную хвалу вслух - все равно слышит только тот, кому она: спасибо, спасибо, спасибо - за все вот это: за одиночество, за спасение, за уют. За то, что все сделалось в моей жизни, как я хочу. За дом. За погоду